Два гениальных
человека стоят у основания Российской Академии наук – русский Император Пётр
Великий и немецкий учёный Готфрид Лейбниц.
Лейбниц не был
понят и оценён у себя на родине – Берлинская Академия, основателем он был, даже
не знала о его смерти, сын ганноверского герцога, ставший английским королём,
оскорблял его, Лейбниц называл Ганновер своей тюрьмой. Но он высоко ценил
Петра, с которым был лично знаком: «Удивляюсь в этом государе столько же его
гуманности, сколько познаниям и острому суждению». А Пётр внимательно слушал
советы и рекомендации великого учёного. «Покровительство наукам всегда было
моей главной целью, только недоставало великого монарха, который достаточно
интересовался бы этим делом» – говорил Лейбниц.
И он нашёл этого
великого монарха не в «просвещённой Европе», а в далёкой России. О Лейбнице
говорили, что он любил наблюдать, как расцветают в чужом саду растения, семена
которых он предоставил сам – точнее не скажешь. Ему не довелось увидеть, как
принялся его посев в России – он умер ещё до основания Российской Академии наук
– но семена он передал в руки мудрого и заботливого садовника – Петра Великого.
Как не вспомнить
знаменитую формулу – «Кадры решают всё!»? В России тех времён не было развитой
системы просвещения и образования – поэтому при Академии были созданы
университет и гимназия, именно для выращивания своих кадров «от младых ногтей»,
которые придут на смену иноземным академикам. И академики получали жалованье не
за пустопорожние философствования, а за обеспечение научно-технического
развития государства.
Но даже Пётр, при
всей его гениальности и самодержавной власти, не мог решить важную системную
проблему. Статистика показывает, что
рождение детей, генетически наделённых талантами и способностями, равномерно
распределено во всех слоях общества. Появление гения равновероятно и в
крестьянской, и в дворянской семье – далее работает только среда и воспитание.
Значит, в интересах и народа, и государства, как можно раньше выявить будущего
гения и предоставить ему возможности получения образования – независимо от
классового статуса и материального положения.
Именно такой
подход был реализован при Советской власти. Старшее поколение хорошо помнит
огромные тиражи серии «Почемучкины книжки», для самых маленьких, начиная с
детского сада – «Как устроен атом», «Как ткани ткут и нити пряду», «Какая
завтра погода», «Весёлая математика» и многие другие. Практически везде были
авиамодельные кружки, и занятия начинались со знакомства с законом, открытым
одним из первых академиков РАН Даниилом Бернулли, как основой полёта аппаратов
тяжелее воздуха. При каждой школе была метеорологическая площадка, и детей
приучали вести дневники наблюдений, учили обобщать и анализировать данные. На
пришкольных участках юннаты наблюдали за ростом и развитием растений, проводили
опыты по селекции. Журналы «Юный натуралист» и «Юный техник», а для более старших
ребят – «Квант» прививали интерес к науке, биологии и технике.
Для отбора самых
способных журналы проводили конкурсы, а выездные приёмные комиссии ведущих
вузов густым гребнем прочёсывали глубинку, чтобы не упустить ни один талант.
Для самых способных ребят при вузах создавали физматшколы и школы-интернаты для
тех, кто жил в провинции, чтобы подготовить их к вступительным экзаменам.
В обществе
формировался культ знаний, было престижно быть физиком, математиком, биологом,
а не развлекать публику с эстрады. И, конечно же, в вузы принимали по
способностям и талантам, вопрос о плате за обучение даже не стоял, государство
выделяло стипендии для студентов.
Как тут не
сравнить с пресловутым «циркуляром о кухаркиных детях» министерства просвещения
от 30 июня 1887 года: «гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них
детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных
людей, детям коих, за исключением разве одарённых гениальными способностями,
вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию»? И для реализации
этого циркуляра была повышена плата за обучение и ликвидированы
подготовительные классы.
Но с уверенностью
можно сказать, что именно в советские времена российская наука пришла к тому
вектору развития, который наметил Пётр Великий – развитие науки для развития
страны, поиск своих талантов и выращивание собственных научных кадров. Как
говорил академик Арцимович, первым в мире осуществивший термоядерную реакцию,
лауреат Сталинской и Ленинской премий: «Наука находится на ладони государства и
согревается теплом этой ладони. Конечно, это не благотворительность, а
результат ясного понимания значения науки».
И результат –
первенство в создании искусственного сердца и создании новой системы
здравоохранения, первенство в космосе и освоении мирного атома, цепные реакции
Николая Семёнова и гетероструктуры нашего товарища по фракции Жореса Алфёрова.
Перекройка просвещения,
образования и науки «на либеральный манер» безграмотными «реформаторами»
безусловно, нанесла огромный вред и самой России, и академической науке. Но не
зря сказал поэт, что у науки нрав не робкий – и я уверен, что возродится и
разумная система воспитания и образования, и академическая наука.
И фракция КПРФ в
Государственной Думе, и все коммунисты России работают для этого.
Г.А. Зюганов,
Председатель ЦК
КПРФ,
руководитель
фракции КПРФ
в Государственной
Думе РФ |
